Варшавский Первомай стал громким — на улицы вышли 300–400 человек, среди них анархисты, социалисты и бунтующие субкультуры. Под боевых речёвок демонстранты скандировали лозунги вроде «Капитализм = Каннибализм» и требовали немедленного прекращения насильственных выселений сквотеров под видом “Икс-миссий”.
Три часа ярости и солидарности — колонна прошлась по самому сердцу буржуазной Варшавы, нарушая привычный порядок и напоминая: сопротивление живо. После марша участники продолжили борьбу на тематических площадках по всему городу, превращая праздник труда в день уличного сопротивления и солидарности.
Когда власть говорит о Первомае, она вспоминает советские парады, мирный труд и майские шашлыки. Когда мы говорим о Первомае — мы вспоминаем, как 1 мая 1886 года в Чикаго рабочие вышли на улицы за восьмичасовой рабочий день. Их убивали. Потом казнили организаторов. Так этот день стал международным.
Но в России его выхолостили. Сначала превратили в официальную советскую процессию с лозунгами “Слава КПСС”, а потом — в праздничный выходной с бараньей шеей и салютом. И всё же Первомай — это не про согласованный маршрут по Тверской, это про тех, кто в любое время выходит против эксплуатации и несправедливости.
Антифашистское движение, про которое мы говорим, тоже выросло из солидарности — не по разнарядке, а из попытки защищать друг друга на улицах. Против фашистов, против ментов, против полицейского произвола. Солидарность — это не просто “держитесь”. Это не эмодзи в сторис. Это не модный шоппер. Это деньги на адвоката. Это выйти из автобуса, когда скручивают кого-то. Это не отворачиваться, когда соседу на лестнице пишут “иди вон”. Это не ждать победы — а быть её частью.
Солидарность — это то, что остаётся, когда всё остальное сломано. Когда друзей сажают, сайты блокируют, митинги запрещают. Когда единственная форма политики — это не предать. В тюрьме, на допросе, на суде — от неё зависит всё. Даже после лет лагерей. Даже после насилия. Даже после смерти друзей.
Этот Первомай — повод вспомнить, как право на труд и право на протест были завоеваны не просьбами, а уличной борьбой — никакой мирной весны быть не может.
Добавить комментарий